Экономический обозреватель Михаил Тегин — об итогах 48-го Всемирного экономического форума в Давосе
«Они сами не знают, чего они хочут». Этой, ставшей крылатой, цитатой из кинофильма «Не может быть!» вполне можно описать серьезное недоразумение, которое произошло на полях Давосского экономического форума – 2018 на минувшей неделе.
А произошло вот что. Президент США Дональд Трамп поспорил со своим же министром финансов Стивеном Мнучином о курсе доллара. Последний в среду, 24 января, видимо, по неосторожности заявил, что «более слабый доллар хорош для нас в плане торговли и благоприятных [экономических] возможностей». Он добавил, правда, что «в долгосрочной перспективе сила доллара отражает силу экономики США и то, что он является и останется основной резервной валютой».
На этом фоне и так падающий доллар вошел практически в пике. После этого вмешался Дональд Трамп. И не факт, что не вынужденно. День спустя президент заявил, что слова Мнучина были «вырваны из контекста». «Доллар будет сильнее и сильнее. В конечном счете, я хочу, чтобы он был сильным», — практически в приказном тоне отрезал глава государства.
Действительно, можно сказать, что Мнучин имел в виду силу доллара. Но в долгосрочной перспективе. А обычно экономисты понимают под этим период минимум от года, а то и больше. Трамп, очевидно, тоже дал сигнал о силе американской валюты в долгосрочной перспективе.
В таком случае опровержение Трампом слов своего подчиненного можно отнести к категории «капитан Очевидность». Ведь доллар остается и будет оставаться в каком-то смысле сильным. Это по-прежнему ведущая мировая валюта со всеми атрибутами: резервная валюта, валюта большинства внешнеторговых контрактов, фьючерсов на поставку нефти. И вряд ли ситуация кардинально изменится в ближайшее время.
Сам Мнучин позднее несколько стушевался и отступил от своих предыдущих заявлений. В мир полетело сообщение, что комментарий чиновника не был «сдвигом в позиции по доллару вообще». Хотя финансист и признал, что, «возможно, это немного отличается от [позиции] предыдущего секретаря казначейства, который отстаивал сильный доллар».
Такой комментарий, да еще и такого высокого чина, едва ли мог пройти незамеченным. И не вызвать беспокойства. Ведь подобные речи из Белого дома не звучали уже очень давно, почти тридцать лет. Тогда в 1990-х Америке понадобился «сильный» доллар, чтобы преодолеть очередной финансово-энергетический кризис. По ходу вскрылись и валютно-финансовые проблемы: кредитный и бюджетный дефицит, рост банковских и госдолгов и многое другое.
Ситуация с госдолгом с тех пор по сути не изменилась. Он уже превышает $20 трлн. Эту рекордную отметку показатель преодолел во второй половине прошлого года, увеличившись вдвое всего за восемь лет. Цифра растет примерно на $28 тыс. каждую секунду.
Сейчас уже неважно, правильно ли инвесторы и журналисты интерпретировали громкое заявление министра финансов Штатов, или нет. Факт остается фактом — после его высказывания в среду доллар значительно ослаб ко всем ведущим мировым валютам. Падение продолжилось и в четверг. Это оказало поддержку рублю, который до конца торгов 25 января держал курс на укрепление. К вечеру доллар на Московской бирже стоил почти 55,5 рубля.
Валютные торги 26 января открылись дальнейшим ростом рубля против иностранных валют. Правда, в течение дня участники рынка потихоньку отыгрывали послание Дональда Трампа. К концу сессии доллар снова вернулся в диапазон от 56 рублей. Можно предположить, что пока нисходящая тенденция по «американцу» не сменилась. И, скорее всего, укрепление доллара — это восходящая коррекция.
Ведь оперативно вернуть в «бутылку» «джинна» слабого доллара едва ли удастся. Поэтому урок из конфуза, возникшего на полях Давосского экономического форума, можно извлечь такой, как в известной басне Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь». По крайней мере, именно с этим ассоциируются противоречивые заявления руководства США о том, какая валюта — слабая или сильная — нужна экономике этой страны.
На контрасте с разноголосицей из Америки послания российских высокопоставленных чиновников были гораздо конкретнее. Наша макроэкономическая политика «выстроена таким образом, что она обеспечивает долгосрочную стабильность реального эффективного курса рубля». Об этом сказал министр экономического развития Максим Орешкин. И, в отличие от Трампа, он дал более четкий долгосрочный ориентир относительно судьбы России. 3–3,5% роста ВВП — «это тот уровень, на котором мы должны быть» через пару лет.
Учитывая демографическую ситуацию в нашей стране, цель кажется вполне достижимой. Конечно, ничто не происходит само собой, и для ускорения роста придется постараться. Прежде всего необходимы структурные реформы, влекущие за собой повышение качественных характеристик рабочей силы. Это качество среднего образования и сокращение смертности граждан в трудоспособном возрасте.
Не менее важно не сворачивать с пути улучшения инвестиционного климата. Снижать административную нагрузку на бизнес, упрощать бюрократические процедуры, изменить судебную систему. Она должна быть абсолютным гарантом защиты прав человека, предпринимателя, собственности.
Учитывая, что Россия пока неплохо восстанавливается своими силами после кризиса — например, в отличие от США, чей госдолг равен 104% ВВП, наш — всего 10%, — возникает всё больше возможностей для развития экономики. Поэтому вполне можно согласиться с мнением Максима Орешкина о том, что «потенциал у российской экономики, конечно, гораздо выше, чем у американской».
Михаил Тегин, газета «Известия»
Свежие комментарии