О памяти, которая не продается
75 лет назад, 2 февраля 1943 года, завершилась Сталинградская битва — главное сражение не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Именно под Сталинградом, дойдя почти до самого «края земли» («за Волгой для нас земли нет», как выразился один из защитников города), Красная армия, как медленно распрямляющаяся пружина, начала движение в обратном направлении. Этого момента ждали, на него надеялись миллионы людей — не только в Советском Союзе, но и в оккупированных нацистами странах Европы, а также в странах, которые были нашими союзниками в той войне: Соединенных Штатах и Великобритании.
И тогда, в феврале 1943-го, и потом — в мае 1945-го, ни у кого не было сомнений в том, кто и какой ценой победил «непобедимого» Гитлера. Однако 70 пять лет спустя наступили иные времена. И вот уже молодое поколение в Европе и Америке «путается в показаниях» по поводу того, кто же в действительности сыграл решающую роль в разгроме нацизма. Называют разные страны, но Советский Союз (Россия) всё чаще оказывается не в их числе.
Нередко можно услышать, что нам пора уже успокоиться и не принимать близко к сердцу столь давнюю историю. Что 75 лет — это солидный срок и поэтому давно уже пора судить о войне более отстраненно, более академично, допуская разные трактовки, терпимее относясь к чужим оценкам, которые могут и не совпадать с нашими. Например, к мнению «уренгойского мальчика», который недавно выступал в германском рейхстаге с сочувственными словами в адрес «простых немцев», погибших под Сталинградом, а потом оказался под огнем критики за то, что, скорбя о бывших врагах, забыл обмолвиться о своих.
О тех почти 600 тыс. наших солдат и офицеров, которые навсегда остались в волжской земле только для того, чтобы эти «простые немцы» не смогли поработить их страну.
75 лет — и правда немалый срок. И память за такой период вполне может претерпеть самые неожиданные трансформации. Но с Великой Отечественной — случай особый. Память о предках, воевавших и победивших, по-прежнему (а в последние годы, когда многие из них ушли из жизни, может, еще сильнее) трогает сердца миллионов людей.
Отсюда такая болезненная реакция на любые попытки ревизии сложившихся представлений о войне, Победе, героях и предателях, «своих» и «чужих». Например, на рассуждения о том, что Ленинград стоило бы сдать врагу, чтобы избежать «бессмысленных жертв». Или на позицию, согласно которой самыми мудрыми в годы Второй мировой войны оказались вовремя сдавшиеся немцам французы. Пока такая реакция существует, об «отстраненности» не может быть и речи. С этим нужно считаться, а кто не считается — и впредь будет обречен на поругание.
В нашей недавней истории однажды такое бывало.
В самом конце 1980-х – начале 1990-х в российском обществе, уверенно отряхивавшем со своих ног прах «проклятого советского прошлого», возобладало было «более отстраненное» отношение к войне. Тогда часто можно было услышать, что, проиграй-де мы войну, и наши ветераны путешествовали бы по Европе, вместо того чтобы влачить жалкое существование в ельцинской России, а сами мы и вовсе пили бы баварское. Именно тогда самой читаемой книгой о войне едва не стал «Ледокол» разведчика-перебежчика Резуна-Суворова: откровенно ненавидя страну, которую предал, он попытался изобразить СССР виновником войны с Гитлером, фактически воспользовавшись геббельсовскими «темниками» образца лета 1941 года.
Тогда, в начале 1990-х, эти идеи проникали даже в школьные учебники, и некоторые из них упорно подталкивали молодое поколение к выводу о том, что в развязывании Второй мировой были одинаково виноваты Гитлер и Сталин, что в 1941–1945 годах сражались два почти тождественных друг другу тоталитарных режима, одинаково преступных и опасных для человечества, и что «Советы» победили лишь потому что всех своих загнали в разного рода «штрафбаты». И что если бы не западные демократии, вовремя начавшие сдерживать опьяненный победой СССР, мир бы неизбежно рухнул в тартарары.
К счастью, нам удалось остановить процесс отстранения нас самих от своего прошлого. Однако такой «отстраненный» взгляд давно уже доминирует в ряде стран Восточной Европы, где разного рода Институты национальной памяти активно приучают граждан к мысли о том, что сегодняшняя Россия — такой же враг цивилизованного мира, как некогда Советский Союз. А заодно сносят и сносят без устали и совести памятники своим освободителям — нашим героям. Что ж, глядя на все эти исторические бесчинства, прямо вот так взять и отстраниться? Ответ, по-моему, очевиден.
Мы сегодняшние, кажется, уже поняли, что за призывом к России выработать более «академический» взгляд на войну не кроется ничего иного, кроме желания навязать нам прямо противоположную существующей и абсолютно неприемлемую для нас трактовку Второй мировой. И делается это отнюдь не в «академических», а исключительно в политических целях. Ведь память о войне по-прежнему является важнейшим фундаментом нашей национальной идентичности, а ее геополитические итоги — краеугольным камнем существующего миропорядка. Разрушить эту идентичность, пересмотреть эти итоги — это и есть настоящая цель. А призывы к «отстраненности» и «непредвзятости» — не более чем способ ее достижения.
Но ждать от нашей памяти такой же чудовищной деградации, какую мы наблюдаем сегодня в целом ряде ближних и дальних стран, глупо и наивно. В той же Америке за все годы Второй мировой погибло вдвое меньше граждан, чем пало советских солдат под одним только Сталинградом. И поэтому у нас неизбежно разное отношение к той войне. И поэтому мы всё равно будем защищать наш Сталинград.
Владимир Рудаков, газета «Известия»
Свежие комментарии