Три года назад в белорусской столице были подписаны т.н. «вторые Минские соглашения», которые призваны были не только остановить войну в Донбассе, но и создать очертания будущего Украины. 16 февраля в Мюнхене министры иностранных дел стран «Нормандской четверки» (России, Германии, Франции и Украины) обсудят промежуточные итоги урегулирования конфликта. Чего удалось достичь за это время и удалось ли вообще, рассуждает Дмитрий Родионов.
Три года на самом деле не такая уж большая дата. Особенно для минских соглашений, которые подразумевали их выполнение в течение года — к концу 2015, после чего они каждый раз продлевались на год. Почему на год? Можно было бы уже сделать их бессрочными. Думаю, даже самым закоренелым оптимистам ясно, что они не будут выполнены ни через год, ни через два, ни через три.
Суть в том, что Украина, как и многие государства постсоветского пространства, — страна, искусственно слепленная из нескольких мало совместимых частей со своей историей, идеологиями, менталитетами.
Ситуация, когда Юго-восток восстанет против навязывания ему ментальности Галичины, была лишь вопросом времени. На Украине процессы становления национализма шли намного медленнее, чем в той же Молдавии и Грузии, которые сразу объявили «крестовый поход» против несогласных. Поэтому взрыв оказался, по сути, отложенным, но не предотвращенным.
Возможно, Украине еще какое-то время удавалось бы совмещать несовместимое, как удавалось до этого почти четверть века, пытаться играть роль буфера между Россией и Европой (а на деле — просто сидеть на двух стульях), но Майдан сломал эту картину. Помню, еще в начале февраля 2014-го года я в ходе различных дебатов с украинскими политологами постоянно слышал от них одно: никакой гражданской войны не будет, просто воевать некому.
Гражданская война полыхнула неожиданно, но масштабно. Могла бы полыхнуть еще более масштабно, если бы Россия не вывела из-под удара Крым. Многие думали, что именно Крым — это слабое звено, в остальных регионах удастся решить вопрос: где-то репрессиями, где-то подкупом местных элит. Вопрос по Харькову, Одессе в итоге решили. Но проморгали Донбасс. Это была цена, которую новые украинские власти заплатили, чтобы удержать Слобожанщину и Бессарабию, уход которых означал бы однозначный распад страны. Если бы у новых властей нашлось бы тогда достаточно сил, чтобы подавить Донбасс, как до того подавили Одессу, они пошли бы на это. Но сил уже не нашлось.
Сегодня, как и тогда, многие майданные политологи говорят, что Донбасс и Крым только мешали им строить «светлое европейское будущее». Но тут оказалось слишком много интересов: это и уголь, и собственность олигархов, и, наконец, интересы американцев, которым эта война нужна была больше всех, для того чтобы втянуть в нее Россию.
Втянуть в итоге не удалось, зато удалось получить достаточно поводов, чтобы объявить новую Холодную войну и попытаться загнать в международную изоляцию. До сих пор не прекращаются споры на тему того, что, может, правильнее было бы ввести войска весной 2014-го, не допустить гражданской войны. Так или иначе, к сентябрю 2014-го, когда были заключены первые Минские, а тем более к февралю 2015, когда подписали вторые, было уже поздно. Война стала реальностью, с которой надо было что-то делать, причем делать без радикальных шагов, которые однозначно обернулись бы против России.
По сути, конечно, задумка минских соглашений была весьма интересна, это был как бы возврат к тому, что было до «Майдана» (только уже без Януковича и Крыма у Украины). Если бы Россия ввела войска, вполне возможно, что все это привело бы к реальному разделу Украины по Днепру. В этом случае мы получили бы Украину в НАТО и американские ракеты вдоль течения Днепра.
Минские соглашения такой сценарий делали невозможным. Они гарантировали существование единой Украины, которая не смогла бы уже однозначно развернуться на Запад и которую можно было бы контролировать через Донбасс, получавший право иметь свободные отношения с Россией, свою армию и возможность влиять на политические процессы по всей Украине через своих представителей в органах власти, а также возможность блокирования любых неугодных решений Киева.
Но у этого плана был один изъян: он не работал. Минские соглашения в Донецке и Луганске трактовались как предательские. Главам республик приходилось успокаивать народ, мол, речь если и идет о возвращении в состав Украины, то уже другой Украины.
Еще большей проблемой оказалось то, что никакой другой Украины не хотели на самой Украине. Ведь это «обнуляло» итоги «Майдана», а зачем тогда скакали?
В Киеве Минские соглашения также не иначе как «зрадой» не называли. Там о них вообще предпочитали не упоминать, в итоге вычеркнули их из закона о «реинтеграции», фактически ставящего на них крест. При этом украинские власти заняли весьма удобную для себя позицию: внутренней аудитории они давали понять, что «Минск» — это пыль в глаза, никто их выполнять не собирается. А внешней аудитории они жаловались, что хотят их выполнить, но, дескать, «сепары» сами все постоянно срывают по указке Москвы, чему внешняя аудитория чрезвычайно рада — можно на каждом углу кричать, что Россия не выполняет обязательств и вводить новые санкции.
У России там никаких обязательств вообще нет, кроме негласных: влиять на руководство республик. Но руководство республик с самого начала было готово к диалогу с Киевом. А что Киев? А Киев к диалогу не был готов.
Начнем с того, что должности Захарченко и Плотницкого в Минских соглашениях вообще никак не обозначены, кто они такие, по какому праву подписывают такие исторические документы — совершенно непонятно. При этом для внутренней украинской аудитории они изначально были «террористами», а какие могут быть переговоры с террористами?
Теперь, кстати, руководство республик по новому закону объявляется «оккупационной администрацией», т.е. Киев дал понять, что разговаривать с представителями республик не будет, хотя в пунктах 4, 9, 11, 12 соглашений черным по белому написано: по согласованию с представителями «отдельных районов».
Вообще все эти соглашения с юридической точки зрения более чем спорны. Во-первых, не указаны должности глав ДНР и ЛНР. Во-вторых, со стороны Украины документ подписан даже не действующим президентом, а бывшим, к тому же они так и не были ратифицированы парламентом. Юридически на Украине их просто нет.
Соглашения действительно писались на коленке. Те 13 часов, которые ушли на их согласование, говорят о том, что стороны так и не смогли достигнуть компромисса. Получилось нечто абсолютно сырое и невыполнимое. Впрочем, тогда о том, как это будет реализовываться, вряд ли кто думал. Главное было — остановить войну, которая разгоралась с новой силой.
Повторюсь, практически ни один из пунктов соглашений изначально не казался выполнимым. Начнем с первых двух: прекращение огня и отвод техники. Кстати сказать, эти соглашения полностью называются Комплексом мер по выполнению Минских соглашений — то есть еще тех, первых, от сентября 2014. И там тоже первым пунктом было прекращение огня. Но всю осень-начало зимы шло нарастание напряженности, что и привело к необходимости нового соглашения, гарантирующего выполнение предыдущего.
Как и после первого «Минска», обстрелы не прекратились, а техника была отведена только для виду. Разница лишь в том, что «инкубационный период» для новой войны после вторых соглашений растянулся в итоге на годы. То есть срыв в новый виток насилия был неизбежен, вопрос был лишь «когда».
Киеву нужна была «передышка». Он ее получил. Выполнять политическую часть «Минска» никто в Киеве не собирался. Насчет выборов договориться так и не удалось, все предложенные формулы (та же «формула Штайнмайера») не сработали. Закон об «особом статусе», хоть и был принят еще после первого «Минска», сразу после второго был заморожен до прошлой осени. Осенью он был продлен на год, но так ни дня и не работал, выглядело это просто смешно. Конституционная реформа так и не была проведена, попытка принять даже куцые поправки привела к ожесточенным столкновениям у стен парламента. Вопрос был закрыт на неопределенный срок.
Единственное, что у Киева получилось почти что гладко, — это принятие закона «о реинтеграции», только вот к «Минску» он никакого отношения не имел, напротив, давал украинским властям право не выполнять обязательства.
«Заслугой» Киева можно счесть и блокаду Донбасса, которая полностью противоречила Минским соглашениям в части восстановления общего экономического и гуманитарного пространства. Результат — Донбасс становится еще дальше от Украины, Украина лишается доступа к углю.
Иными словами, все это время Киев делал все и даже немного больше, чтобы сделать перспективу выполнения Минских соглашений невозможной. Единственным реальным достижением можно называть обмен пленными, который не только запоздал почти на три года, но и был осуществлен не так, как предполагалось, и украинская сторона активно мухлевала, выдавая Донбассу кого угодно, только не реальных пленных.
Стоит, впрочем, учитывать, что выполнение Киевом обязательств в меньшей степени зависит от Киева. В гораздо большей степени — от США.
Но, судя по всему, новая американская администрация не желает идти ни на какой компромисс, она ждет безоговорочных односторонних уступок от России. И в тот момент, когда она поймет окончательно, что их не будет, Донбасс вновь может полыхнуть пламенем войны, к которой украинская сторона в последнее время готовится чрезвычайно активно, и эта подготовка набирает обороты с бешеной скоростью.
Дмитрий Родионов, RUPOSTERS
Свежие комментарии