Стена отчуждения

Политолог Андрей Быстрицкий — о том, как стремление Польши к самоидентичности бросает тень на отношения с европейскими странами

Польский сенат принял изменения в закон об Институте национальной памяти — Комиссии по расследованию преступлений против польского народа. Поправки предусматривают, в частности, наказание за «приписывание ответственности польскому народу или государству в том числе за преступления, совершенные Третьим рейхом».

Президент страны Анджей Дуда уже пообещал подписать документ. Это намерение связано с одним общим и достаточно болезненным процессом во всей Европе. Речь о пересмотре всей конфигурации общественно-социальной и в какой-то степени политической жизни.

Мы видим, что Польша переживает очень серьезный внутринациональный процесс. Не то чтобы польского возрождения, но, если хотите, своего рода возрастания острого чувства осознания своей особенности. Попытки отмежеваться от всех, найти какой-то свой путь.

Мир расплывается. Самой принадлежности к Западной Европе для поляков (да и не только для них) уже мало. Все пытаются найти какие-то новые границы, контуры своей идентичности, своего места в этом мире.

Подчас поведение польских политиков абсолютно не поддается объяснению. Польша умудряется быть в не очень хороших отношениях практически со всем своим окружением, в том числе с Россией и Украиной. Но что любопытно, эта страна занимает иногда очень резкую, энергичную и агрессивную позицию в отношении Европейского союза. Надо сказать честно, что, конечно, Польша — страна большая и серьезная. Но вместе с тем она крайне зависит от внешней помощи и не является передовой экономикой в мире.

И всё же польскому руководству крайне важно создать новое чувство идентичности, которое позволяет нынешней политической элите Польши удержать свои позиции. Как ни странно, это не так далеко ушло от тех настроений, которые стоят за Brexit или за событиями в Каталонии. Конечно, и в случае выхода Великобритании из ЕС, и в случае каталонского референдума, и в случае Польши есть рациональные соображения. Они связаны, например, с общим нежеланием делиться. Да и вопросы, связанные с беженцами, — это же еще и вопросы расходов, налогов, тарифов и т.д.

Плюс в самой Польше мы видим острую политическую борьбу между, скажем так, изоляционистами и людьми, настроенными на широкие трансграничные контакты.

И действия нынешнего президента во многом объясняются именно тем, что он пытается противостоять группам политической элиты, которые были еще совсем недавно у власти в Польше. Например, я имею в виду Дональда Туска. Вопрос только в том — к чему это приведет? Внутри Польши это создаст известного рода консолидацию вокруг нынешнего режима. Тем более что местные парламентарии проголосовали за поправки в закон об Институте национальной памяти абсолютным большинством.

Во-вторых, следствием такой политики может стать серьезное обострение в контактах со многими странами. А это еще один кирпичик в стену отчуждения в отношениях прежде всего со странами европейскими и с ближайшим соседом — Украиной.

«Поправка к закону об Институте национальной памяти касается чрезвычайно болезненного, деликатного вопроса, связанного с мученичеством польской нации. Во время Второй мировой войны были убиты 6 млн польских граждан, включая около 3 млн польских граждан еврейской национальности», — сказал Анджей Дуда во время специального обращения в президентском дворце в Варшаве.

Это фактически означает, что польский народ нельзя обвинять в его действиях во время Второй мировой войны. Понятно желание не смешивать ответственность отдельных и не очень добропорядочных агрессивных польских граждан с ответственностью немцев, развязавших войну. Но вместе с тем за этим скрыто и желание избежать ответственности, саморефлексии — а роль Польши в развязывании Второй мировой войны тоже существует. И это нельзя отрицать. Во многом она шла на сделки с нацистской Германией.

Мы прекрасно понимаем, что в рамках гуманизма, уважения памяти павших и во избежание будущих бед нельзя оправдывать какой-либо коллаборационизм с нацистами. Понятно, что люди жили в тяжелых условиях. Но жизнерадостный антисемитизм и погромы, которые были свойственны некоторым народам, оккупированным немецким рейхом, — это все-таки перебор.

Андрей Быстрицкий, газета «Известия»