Недавние выборы во Франции (возможно, вкупе с американскими выборами и тем, что за ними последовало, вкупе с грядущими выборами в Германии, с непрекращающимся миграционным давлением на Европу и общими процессами в ЕС) снова активизировали полемику касательно Untergang des Abendlandes.
Одни видят во всем происходящем явные – куда уж дальше — признаки заката, другие твердо отвечают им: «Этого не может быть, потому, что не может быть никогда».
А поскольку то, что называют признаками заката (вар.: упадка), суть неоспоримые факты и при том подобные факты в прошлом (например, кризис политической системы, имперское перенапряжение, неконтролируемое переселение народов) приводили к самым серьезным последствиям, то сторонники тезиса о беззакатности Европы (и шире – западного мира вообще) находятся в сложном положении.
Можно, конечно, настаивать на том, что в прошлом (например в Римской республике I в. до Р. Х. или в Римской империи IV-V вв. по Р. Х.) кризисы приводили к самым серьезным изменениям, а вот нынешние кризисы, во-первых, совсем даже и не кризисы, во-вторых, даже если они все-таки кризисы, все равно они приведут только к тому, что западный мир, и так весьма прекрасный, станет еще краше. Можно, но если начать это доказывать, то легко и запутаться, ибо подлежащий доказыванию тезис глубоко не очевиден.
Поэтому чаще используются не рациональные (или псевдорациональные) рассуждения, но чисто художественные образы. Средневековые создатели герба г. Парижа, представляющего собой изображение качающегося на волнах кораблика с девизом «Fluctuat nec mergitur» («колеблется, но не тонет»), оказали огромную услугу защитникам тезиса о непотопляемости западного мира вообще и даже ЕС в частности. Сюда же девиз «Paris toujours Paris» (тоже не поспоришь, фоторепортажи 1942 г. рисовали образ прекрасного и беззаботного города), а равно и Рим, которому 2750 лет с лишним, а он по-прежнему Вечный Город. Генерал Чарнота в Константинополе, торгуя куклами-неваляшками, использовал тот же образ – «Не бьется, не ломается, а только кувыркается».
Вспомним и оптимизм боярина Буйносова в романе «Петр I» – «Много страшных дел прошумело на этой площади. Вон с того ветхого, ныне заколоченного крыльца, по преданию, ушел с опричниками из Кремля в Александровскую слободу царь Иван Грозный, чтобы ярость и лютость обратить на великие боярские роды. Рубил головы, на сковородах жег и на колья сажал. Отбирал вотчины. Но Бог не попустил вконец боярского разорения. Поднялись великие роды.
Вон из того деревянного терема с медными петухами на луковичной крыше выкинулся проклятый Гришка Отрепьев — другой разоритель преславного боярства русского. Пустыня осталась от московской земли, пожарища, кости человечьи на дорогах, но Бог не попустил, — поднялись великие роды.
Ныне опять налезла гроза — по грехам нашим… «Э-хе-хе, не попустит Бог и на этот раз…». «Paris toujours Paris», как и было сказано.
Человеческий оптимизм вообще силен, а когда никого на сковородах не жгут и человечьи кости на дорогах Европы не валяются, тем более естественно верить в светлое будущее ЕС
Однако здесь возникает вопрос, что вообще считать Европой, которая неколебима в веках. Если это некоторая культурная инварианта, сохраняющаяся несмотря ни на что (пусть даже с весьма неприятными эпохами одичания), то можно заметить, что Малая Азия и Северная Африка некогда были богатейшими и культурнейшими провинциями Римской Империи, существенно превосходящими в этом отношении ту же Галлию. Ныне они просто выпали из европейского культурного ареала, так что девиз «Fluctuat nec mergitur» к ним не применим. «Что стало с Северной Африкой? – Она утонула».
В Средние века идея европейского единства была вполне жива – не менее, если не более, чем сейчас, – только называлось это единство словом «Christianitas». К современной Западной Европе, где большинство жителей давно и сознательно покончили со сказками о Христе, а церкви стоят пустые – «Се, оставляется дом ваш пуст», эта идея вряд ли может быть применима.
Сейчас, возможно, оптимистический образ беззакатной Европы, совпадает с вполне светлой (в мирском отношении) картине Европы накануне пришествия антихриста – «Этa эпoxa знaмeнyeтcя пoвcюдным cмeшeниeм и глyбoким взaимнoпpoникнoвeниeм eвpoпeйcкиx и вocточныx идeй, пoвтоpeниeм en grand дpeвнero aлeкcaндpийcкoгo cинкpeтизмa… Вeликoe и cлaвнoe ocвoбoждeниe дocтигнyтo мeждyнapoднoю opгaнизaциeй coeдинeнныx cил вcero eвpoпeйcкoгo нaceлeния. Ecтecтвeнным cлeдcтвиeм этoro oчeвиднoгo фaктa oкaзывaeтcя тo, чтo cтapый, тpaдициoнный cтpoй oтдeльныx нaций пoвcюдy тepяeт знaчeниe и пoчти вeздe иcчeзaют пocлeдниe ocтaтки cтapыx мoнapxичecкиx yчpeждeний. Eвpoпa в XXI вeкe пpeдcтaвляeт coюз бoлee или мeнee дeмoкpaтичecкиx rocyдapcтв — eвpoпeйcкиe coeдинeнныe штaты. Уcпexи внeшнeй кyльтypы пoшли ycкopeнным xoдoм». Причем культурные еврооптимисты полагают, что эта музыка будет вечной.
Вечной вряд ли, но когда придет День Гнева, нам в самом деле неизвестно, и вполне можно было бы утешать себя не то, чтобы вполне оптимистическим, но по крайней мере успокоительным образом современного западного мира –
Все вообще теперь идет со скрипом.
Империя похожа на трирему
в канале, для триремы слишком узком.
Гребцы колотят веслами по суше,
и камни сильно обдирают борт.
Нет, не сказать, чтоб мы совсем застряли!
Движенье есть, движенье происходит.
Мы все-таки плывем. И нас никто
не обгоняет. Но, увы, как мало
похоже это на былую скорость!
И как тут не вздохнешь о временах,
когда все шло довольно гладко.
Гладко.
Для такого умеренного пессимизма есть довольно оснований. Вполне правдоподобным выглядит то рассуждение, что ресурс западного мира достаточно велик для того, чтобы еще некоторое время противостоять губительным явлениям. Если не совершать совсем уже чудовищных глупостей (хотя, правда, под занавес именно они совершаются – вспомним М.С. Горбачева), крах придет не завтра, и какое-то время еще есть. На наш век хватит.
Тем более, что ни Шпенглер с «Закатом Европы», ни В. С. Соловьев с «Тремя разговорами» и не рассматривали свои труды, как практические пособия, предписывающие спешно шортить европейские активы. Смысл их книг был явно в другом – «Hy, eщe мнoгo бyдeт бoлтoвни и cyeтни нa cцeнe, нo дpaмa-тo yжe дaвнo нaпиcaнa вcя дo кoнцa, и ни зpитeлям, ни aктepaм ничeгo в нeй пepeмeнять нe пoзвoлeнo».
Но для осознания этого надобно мужество, тогда как страстно хочется, чтобы нынешняя Европа не просто еще покувыркалась – покувыркается, конечно, будет вам и Меркель, будет и Макрон, – но чтобы неваляшка была вечной.
Это такая постхристианская религия.
Свежие комментарии